Верховный Суд указал, что признание юрлица недействующим из-за непредоставления его руководителем достоверных сведений в ФНС не образует достаточных оснований для привлечения к субсидиарной ответственности, поскольку не означает, что при сохранении статуса юрлица оно могло бы рассчитаться с кредитором.
По мнению одного эксперта, Верховный Суд продолжает последовательно формировать практику по спорам о возможности привлечения КДЛ к субсидиарной ответственности вне рамок банкротного судопроизводства. Другая полагает, что позиция ВС продолжает довольно оптимистичную тенденцию последних двух лет в защите руководителей, учредителей и других контролирующих должника лиц от привлечения к субсидиарной ответственности как при ликвидации, так и при банкротстве должника. Третья считает, что привлечение к субсидиарной ответственности КДЛ по долгам общества является исключительным случаем, а не автоматическим действием, когда должник не исполняет обязательства перед кредитором. Четвертый отметил, что ВС смягчил ранее высказанную позицию Конституционного Суда по подобным делам.
30 января Верховный Суд вынес Определение № 307-ЭС22-18671 по делу № А56-64205/2021, в котором рассмотрел вопрос о возможности привлечении к субсидиарной ответственности бывшего единственного участника и экс-руководителя должника, который был исключен из ЕГРЮЛ в административном порядке.
Ранее с ООО «СДА-Транс» в пользу ООО «Триа Северо-Запад» были взысканы задолженность по договору технического обслуживания, неустойка и госпошлина (дело № А56-30974/2020). Требования исполнительного документа, выданного судом по этому делу, были исполнены частично. В марте 2021 г. в ЕГРЮЛ была внесена запись о прекращении деятельности должника в связи с наличием в реестре недостоверных сведений.
После этого «Триа Северо-Запад» попыталось привлечь к субсидиарной ответственности единственного участника и директора должника Светлану Костомарову, предъявив ей требования на сумму свыше 144 тыс. руб. Общество ссылалось на недобросовестное бездействие ответчика, приведшее к ликвидации «СДА-Транс» в административном порядке и невозможности удовлетворения требования кредитора, полагая, что это свидетельствует о наличии совокупности обстоятельств, служащих основанием для привлечения ее к субсидиарной ответственности по обязательствам юрлица.
Первая инстанция отказала в удовлетворении иска со ссылкой на недоказанность истцом противоправного поведения ответчика, недобросовестности либо неразумности в его действиях или бездействии. В свою очередь апелляционный суд пришел к противоположному выводу и полностью удовлетворил иск. Апелляция указала на наличие причинно-следственной связи между неисполнением должником обязательства и недобросовестными (неразумными) действиями ответчика, приведшими к неспособности общества исполнять обязательства перед кредиторами. Также она указала на факт наличия у общества «СДА-Транс» прибыли по итогам 2019 г., которая не была направлена на погашение задолженности в полном объеме, непредоставление им в налоговый орган финансовой и бухгалтерской отчетности, а также достоверных сведений о должнике, что повлекло за собой прекращение деятельности юрлица в административном порядке. Апелляция добавила, что несмотря на наличие признаков неплатежеспособности Светлана Костомарова не направила в суд заявление о признании банкротом общества «СДА-Транс».
Поскольку суд округа поддержал выводы апелляции, Светлана Костомарова обратилась в Верховный Суд с кассационной жалобой. После изучения материалов дела ВС РФ напомнил, что в исключительных случаях участник корпорации и иные контролирующие лица могут быть привлечены к ответственности перед кредитором этого юрлица (в том числе при предъявлении соответствующего иска вне рамок дела о банкротстве), если неспособность удовлетворить требования кредитора спровоцирована реализацией воли КДЛ, поведение которых не отвечало критериям добросовестности и разумности и не связано с рыночными или иными объективными факторами, деловым риском, присущим ведению бизнеса.
При этом исключение юрлица из ЕГРЮЛ в результате действий (бездействия), которые привели к такому исключению, не препятствует привлечению контролирующего лица к ответственности за вред, причиненный кредиторам, но само по себе не служит основанием для наступления указанной ответственности. Нужно, чтобы именно неразумные и (или) недобросовестные действия (бездействие) КДЛ привели к тому, что общество стало неспособно исполнять обязательства перед кредиторами. При предъявлении иска к контролирующему лицу кредитор должен доказать наличие у него убытков, недобросовестный или неразумный характер поведения, которое было необходимой и достаточной причиной невозможности погашения требований кредиторов.
В случае представления таких доказательств, заметил ВС (в том числе убедительной совокупности косвенных доказательств), бремя опровержения утверждений истца переходит на КДЛ, которое должно, раскрыв свои документы, представить объяснения относительно того, как на самом деле осуществлялась хозяйственная деятельность. «Не усматривая оснований для привлечения Светланы Костомаровой, являвшейся директором и единственным участником общества, к субсидиарной ответственности, суд первой инстанции исходил лишь из того, что наличие у общества непогашенной задолженности перед истцом само по себе не может являться бесспорным доказательством вины ответчика в неуплате указанного долга», – отмечено в определении Суда.
В нем также указано, что апелляция расценила как недобросовестное и неразумное поведение Светланы Костомаровой уклонение общества от направления прибыли, полученной за 2019 г. в размере 627 тыс. руб., на осуществление расчетов с истцом. Однако то обстоятельство, что согласно бухгалтерской отчетности общества за этот год им была получена прибыль в размере, превышающем величину задолженности перед кредитором, само по себе не говорит о наличии у общества денег и иного имущества в необходимом размере. Дело в том, что прибыль не тождественна достаточности имущества и платежеспособности лица.
ВС добавил: те факты, что ответчик не сдавал финансовую и бухгалтерскую отчетность общества после 2019 г., не предоставил в налоговый орган достоверные сведения об организации (что послужило основанием для его исключения из ЕГРЮЛ как недействующего юрлица), также не образуют достаточных оснований для привлечения к субсидиарной ответственности, поскольку не означают, что при сохранении статуса юрлица у общества последнее могло рассчитаться с истцом, но уклонилось от исполнения денежного обязательства. «В то же время при рассмотрении дела истцом в порядке ст. 66 АПК РФ было заявлено ходатайство об истребовании сведений о движении денежных средств по расчетному счету общества за период после 13 октября 2018 г. Анализ движения денежных средств по банковскому счету общества мог позволить сделать вывод о наличии (отсутствии) денежных средств для осуществления расчетов, правомерности их расходования. Однако в удовлетворении указанного ходатайства судом апелляционной инстанции было отказано», – заметил ВС.
Он также счел, что нижестоящие суды фактически не установили наличие причинно-следственной связи между поведением Светланы Костомаровой и невозможностью погашения требований кредитора. Таким образом, ВС отменил судебные акты нижестоящих судов и вернул дело на новое рассмотрение в первую инстанцию.
Руководитель практики по банкротству АБ КИАП Илья Дедковский отметил, что в этом деле ВС РФ продолжает корректировать практику привлечения к субсидиарной ответственности в случае исключения компании из ЕГРЮЛ. «В конце июня 2017 г. вступили в силу изменения в Закон об ООО, которые предусмотрели возможность привлечения к субсидиарной ответственности лиц, указанных в ст. 53.1 ГК РФ, при административном исключении компании из ЕГРЮЛ. Имеются в виду ситуации исключения в связи с отсутствием операций по банковским счетам в течение 12 месяцев, отсутствием налоговой отчетности, недостоверностью записи в ЕГРЮЛ об адресе компании и т.п.», – напомнил он.
С появлением этих поправок в Закон об ООО, по словам эксперта, кредиторы начали пытаться привлекать к ответственности преимущественно участников и директоров исключенных компаний. «В целом арбитражные суды негативно смотрели на эти попытки и отказывали в удовлетворении исков примерно в 80% случаев. Суды указывали, что истец должен доказать неразумность и недобросовестность поведения ответчиков, а в большинстве случаев истцам это не удавалось. И Верховный Суд РФ такую практику поддерживал. Но в 2021–2022 гг. практика сильно поменялась в связи с появлением Постановления КС РФ от 21 мая 2021 г. № 20-П, в котором КС в не очень удачных формулировках высказал позицию, истолкованную нижестоящими судами примерно следующим образом: привлекаемое лицо должно доказать, что оно ни в чем не виновато, а истец, по сути, ничего доказывать не должен. Мотивом для такой позиции КС РФ стало то, что истцы, как правило, лишены необходимых доказательств и фактически являются слабой стороной состязательного процесса», – пояснил Илья Дедковский.
В связи с этим, отметил эксперт, поменялась и практика: за год с небольшим процент удовлетворения таких исков вырос с 20 до 37%. «Эта проблема довольно быстро заинтересовала ВС РФ, который в конце 2022 г. рассмотрел два дела, в которых напомнил, что одним из столпов, на которых зиждется законодательство о юридических лицах, является постулат о том, что участники по общему правилу не отвечают по обязательствам компании. В то же время Верховный Суд воспринял позицию КС РФ об истце как о слабой стороне процесса: он сместил бремя доказывания с истцов на ответчиков, но в более мягком виде. По мысли ВС, истцу достаточно представить косвенные доказательства неразумности и недобросовестности поведения ответчика. В таком случае бремя доказывания перекладывается на ответчика. В рамках настоящего дела Суд вновь высказал данную позицию, продолжая корректировать практику привлечения к субсидиарной ответственности в случае исключения компании из ЕГРЮЛ. Дополнительно ВС обратил внимание на необходимость оказания истцу содействия в сборе доказательств посредством их истребования», – полагает Илья Дедковский.
Адвокат АП Республики Башкортостан Николай Куркин согласился, что ВС продолжает последовательно формировать практику применения законодательства, регулирующего вопросы привлечения лиц, контролирующих деятельность коммерческих организаций, к субсидиарной ответственности вне рамок банкротного судопроизводства. «В очередной раз предметом рассмотрения стал спор о привлечении руководителя организации к субсидиарной ответственности по долгам предприятия, исключенного из ЕГРЮЛ в связи с систематическим непредоставлением руководителем организации бухгалтерской отчетности в налоговый орган. И вновь Суд указал на недопустимость формального подхода к установлению оснований для привлечения к субсидиарной ответственности руководителя исключенного из ЕГРЮЛ предприятия лишь по той причине, что исключение из реестра стало возможно вследствие непредоставления директором общества бухгалтерской отчетности», – заметил он.
Эксперт добавил, что Верховный Суд вновь указал на необходимость тщательной проверки действий руководителя исключенной из ЕГРЮЛ организации на предмет реальной возможности погашения задолженности перед кредиторами, в том числе путем установления фактической платежеспособности руководимого юрлица. «При этом само по себе исключение из ЕГРЮЛ организации-должника по причине непредоставления в налоговый орган бухгалтерской и финансовой отчетности не может служить самостоятельным и достаточным основанием для привлечения руководителя или участника такого юридического лица к субсидиарной ответственности по долгам предприятия», – подчеркнул Николай Куркин.
Адвокат КА г. Москвы «Правовик-К» Марина Марченко считает, что ВС развил ранее сформулированные им выводы и закрепил позиции, позволяющие компенсировать массовость негативных для руководителей должников судебных решений последних лет, предписывая нижестоящим судам соблюдать баланс интересов кредиторов и руководителей должников, а также сформулировал необходимую совокупность условий для привлечения руководителей к ответственности. «Так, судам необходимо устанавливать прямую причинно-следственную связь между поведением руководителя и невозможностью компании рассчитаться с кредитором. В этом деле Суд также напомнил распределение между сторонами бремени доказывания. Кредитор представляет доказательства, обосновывающие с разумной степенью достоверности наличие у него убытков, недобросовестный или неразумный характер поведения контролирующего лица, а также то, что соответствующее поведение контролирующего лица стало необходимой и достаточной причиной невозможности погашения требований кредиторов. В случае представления таких доказательств бремя опровержения утверждений истца переходит на контролирующее лицо – ответчика, который должен объяснить, как на самом деле осуществлялась хозяйственная деятельность», – отметила Марина Марченко.
По ее словам, ВС дал оценку конкретным обстоятельствам дела, что создаст прецедент для последующей практики: наличие у должника прибыли в размере, превышающем величину задолженности перед кредитором, само по себе не означает, что в распоряжении общества имелись денежные средства и иное имущество в необходимом размере; наличие прибыли не тождественно достаточности имущества и платежеспособности лица. При новом рассмотрении дела суд должен проверить всю совокупность документов для выводов о виновности ответчика. «Позиция ВС продолжила довольно оптимистичную тенденцию последних двух лет в защите руководителей, учредителей и других контролирующих должника лиц от привлечения к субсидиарной ответственности как при ликвидации, так и при банкротстве должника», – резюмировала адвокат.
Адвокат КА «Свердловская областная гильдия адвокатов» Мария Стальнова заметила, что привлечение к субсидиарной ответственности контролирующего лица по долгам общества является исключительным случаем, а не автоматическим действием, когда должник не исполняет обязательства перед кредитором. «Хотя в делах о банкротстве привлечение к субсидиарной ответственности стало неизбежным последствием. По делам о привлечении к субсидиарной ответственности при исключении юрлица из ЕГРЮЛ отсутствует презумпция недобросовестности контролирующего лица, что исключает возможность автоматического привлечения к субсидиарной ответственности при установлении лишь одного факта исключения должника из реестра. Тем самым рассмотрение таких дел отличается от банкротных дел, где для привлечения к субсидиарной ответственности достаточно наличия лишь подтвержденных и неопровергнутых презумпций», – пояснила она.
По словам эксперта, формулировка п. 3.1 ст. 3 Закона об ООО прямо указывает на необходимость установления факта недобросовестных и неразумных действий контролирующего лица. «Следует также вспомнить правовую позицию КС РФ, в которой он отмечал необходимость исследования недобросовестности предшествующего исключению юрлица из ЕГРЮЛ поведения тех граждан, которые уклонились от совершения необходимых действий по прекращению юрлица в предусмотренных законом процедурах ликвидации или банкротства, и указывал, что такое поведение может также означать уклонение от исполнения обязательств перед кредиторами организации. Опять-таки из этой формулировки не следует, что факт исключения из ЕГРЮЛ автоматически расценивается как недобросовестное поведение контролирующего лица. Тем самым сформирован посыл к тому, что необходимо оценивать также иные действия контролирующего лица, чтобы прийти к выводу о наличии или отсутствии недобросовестности», – отметила Мария Стальнова.
Зинаида Павлова