По словам юриста практики Международного коммерческого арбитража АБ КИАП Натальи Кисляковой, постановление закрепляет уже существовавшие подходы в практике и теории МЧП, которые при этом не были подробно урегулированы и не были описаны в законодательстве. «То есть, основная ценность данного Постановления – закрепление базовых и фундаментальных основ МЧП, которого в правовых нормах не содержалось», — подчеркнула эксперт.
«Появление Постановления наверняка позволит снять ряд вопросов, накопившихся в практике по делам, осложнённым иностранным элементом, как у судов, так и у юристов, тем более, что ВС впервые комментирует в отдельном постановлении вопросы международного частного права (МЧП)», — говорит Екатерина Лебедева, руководитель практики международных судов и арбитража Пепеляев Групп.
Верховный суд указал: в качестве иностранного элемента, осложняющего отношения сторон, можно рассматривать не только сам иностранный субъект или объект отношений, но и факт совершения сделки за рубежом, а также наступление какого-либо события, которое влечет за собой возникновение, изменение или прекращение гражданско-правовых отношений.
«Данное разъяснение позволит разрешить вызывавший иногда на практике сомнения вопрос относительно возможности применения иностранного права к отношениям между российскими лицами, когда объект правоотношения находится в России, однако совершение каких-либо действий в отношении данного объекта осуществляется за рубежом», — объясняет Лебедева.
Верховный суд подтвердил: стороны могут выбирать иностранное право даже если иностранный элемент в их отношениях отсутствует. То есть, даже если обе стороны отношений — это российские компании, даже если предмет их спора находится в России и все действия и события по договору происходят в России.
Постановление определяет критерии для применения принципа «наиболее тесной связи». Помимо вполне очевидных, таких как место жительства, учреждения или ведения основной деятельности, места нахождения объекта и места исполнения обязательств, вводятся дополнительные критерии, которые могут быть приняты во внимание.
Например, судам предлагается определять, применение права какой страны позволит наилучшим образом реализовать общепризнанные принципы гражданского права и построения отдельных его институтов. Верховный суд также напоминает, что к таким принципам и институтам относятся защита добросовестной стороны, недопустимость извлечения преимуществ из своего недобросовестного поведения, запрет злоупотребления правом, защита слабой стороны, предпочтительность сохранения действительности сделки, запрет необоснованного отказа от исполнения обязательства.
В проекте приводятся примеры норм непосредственного применения, применимые независимо от соглашения сторон о применимом праве. Среди них — положения об ограничении оборотоспособности определенных объектов гражданских прав. Так, Верховный суд напоминает о существующих в российском законодательстве ограничениях на приобретение иностранными лицами акций и долей в российских стратегических обществах.
Проект решает проблему соотношения общих и специальным международных договоров. Проект прямо закрепляет приоритет специального международного договора независимо от круга его участников и даты принятия, если в нормах международных договоров не прописано иное.
Например, существует Соглашение стран СНГ «О порядке разрешения споров, связанных с осуществлением хозяйственной деятельности». Оно автоматически, как специальный международный договор, получает приоритет в применении перед той же Минской конвенцией 1993 года, объясняет Артур Зурабян, руководитель практики разрешения споров и медиации Art De Lex.
Постановление расширяет принцип «автономии воли». Стороны вправе выбрать документы, содержащие правила, рекомендованные участникам оборота международными организациями или объединениями государств, но не являющиеся законами. Например, принципы международных коммерческих договоров УНИДРУА, европейские принципы договорного права, модельные правила европейского частного права.
Пленум перечислил возможные индикаторы, позволяющие установить подразумеваемое соглашение о применимом праве, которые в том числе использовались в судебной практике: ссылка в договоре на нормы определенной страны, ссылка обеих сторон на одно и то же применимое право в судебном разбирательстве, а также наличие оговорки о применимом праве в другом договоре между теми же лицами, с которым применимый договор имеет тесную связь.
«Отдельно указано, что пророгационная или арбитражная оговорка не является самостоятельным индикатором подразумеваемого выбора права. Этот подход также соответствует сложившейся судебной практике», — указывает Юрий Бабичев, советник Bryan Cave Leighton Paisner Russia
по международному арбитражу и трансграничным спорам.
Пленум разъясняет: правило ст. 162 ГК о недопустимости использования свидетельских показаний в подтверждение сделки и её условий при несоблюдении простой письменной формы сделки — это норма материального права. А потому она не препятствует применению иностранных норм, содержащих иные последствия несоблюдения формы сделки.
«Представляется, что подобный подход может сформировать условия для злоупотреблений и создать немало сложностей при применении российскими судами норм о недопустимости свидетельских показаний для установления определенных обстоятельств», — отмечает партнера и руководитель московской судебно-арбитражной практики Dentons Роман Зайцев.
Постановление устанавливает условия, при которых юридическое лицо — или участник, действующий от его имени — при оспаривании сделки не может ссылаться на ограничения полномочий на совершение сделки, установленные его личным законом (то есть, законом его страны). Вот эти условия:
- в момент совершения сделки орган или представитель юридического лица находились за пределами территории «родной» страны;
- праву страны, на территории которой орган или представитель совершил сделку, не известно указанное ограничение;
- другая сторона в сделке не знала и заведомо не должна была знать об указанном ограничении.
Еще один большой блок разъяснений касается потребительских споров. Например тех, которые могут возникнуть при покупке в зарубежных интернет-магазинах.
В таких спорах у российских судов будет возможность применять российское право, если будет очевидно, что интернет-магазин в своей деятельности ориентируется на российского потребителя. На такую ориентацию может указывать как локализация сайта магазина на русский язык, так и указание ценников на товары в рублях. Еще одним возможным доказательством может стать тот факт, что владелец сайта заказывал «услуги, направленные на повышение цитируемости его сайта у российских пользователей интернета». При таких условиях суд сможет проигнорировать даже соглашение между сторонами о применимом праве.